«Колесо времени»

Никто никому не
завидовал. Да, что я тебе скажу! надумали мы всей русской
артелью взбодрить, на паях, свое собственное дело: завод
марсельской черепицы. Рассчитали -- предприятие толковое... Но
вот тут-то и случился со мною этот перевертон. Хотя, кто знает,
может быть, я и вернусь когда-нибудь к этому черепичному делу?
Сначала-то нам скучновато было. Особенно в дни
праздничные, когда время тянется бесконечно долго и не знаешь,
куда его девать. Природа такая: огромная выжженная солнцем
плешина, кругом вышки элеваторов, а вдали мотаются жиденькие,
потрепанные акации и далеко-далеко синяя полоска моря -- вот и
весь пейзаж.
Одна только отрада в эти тягучие праздники и оставалась:
закатиться в славный город Марсель, благо по ветке езды всего
полтора часа... И компания у нас своя подобралась: я -- бывший
инженер, затем -- бывший гвардейский полковник, бывший
геодезист да бывший императорский певец, он же бывший баритон.
Компания невелика, але бардзо почтива2, как говорят поляки.
Люблю я Марсель. Все в ней люблю: и старый порт, и новый,
и гордость марсельцев, улицу Каннобьер, и Курс-Пьер-де-Пуже,
эту сводчатую темнолиственную аллею платанов, и собор
Владычицы, спасительницы на водах, и узкие, в размах
человеческих рук, старинные четырехэтажные улицы, и марсельские
кабачки, а также пылкость, фамильярность и добродушие простого
народа. Никогда оттуда не уеду, там и помру. Впрочем, ты сейчас
увидишь, что для такой собачьей привязанности есть у меня и
другая причина, более глубокая и больная.
Так вот: однажды в ноябре, в субботу -- скажу даже число
-- как раз 8 ноября, в день моего ангела, архистратига Михаила,
зашабашили мы, по английской моде, в полдень. Принарядились,
как могли, и поехали в Марсель. День был хмурый, ветреный.
Море, бледно-малахитовое, с грязно-желтой пеной на гребнях,
бурлило в гавани и плескало через парапет набережной.
По обыкновению, позавтракали в старом порту неизбежным
этим самым буйабезом, после которого чувствуешь себя так, будто
у тебя и в глотке и в животе взорвало динамит. Пошлялись по
кривым тесным уличкам старого города с заходами для освежения,
посетили выставку огромных, слоноподобных серых кротких
першеронов и в сумерки разбрелись, уговорившись завтра утром
сойтись на старой пристани, чтобы пойти вместе на дневной
спектакль: афиши обещали "Риголетто" с Тито Руффо.
Я всегда, по приезде в Марсель, останавливался в одной и
той же гостинице, на другом краю города, в новом порту.
Называлась она просто "Отель дю Порт". Это -- мрачное, узкое,
страшно высокое здание с каменными винтовыми лестницами,
ступени которых угнулись посередине, стоптанные миллионами ног.
Там, на самом верху, была низкая, но очень просторная, комната.