«Колесо времени»

Все они орали одновременно на каком-то
диком гортанном языке, похожем то на клекот хищных птиц, то на
свиное хрюканье, страшно выкатывая желтые белки и скаля друг на
друга матово-черные зубы. И вот Аллегрия (что значит
по-испански -- "веселость") накидывает на себя яркую мантилью с
бахромой, вытаскивает из волос розу, берет ее в зубы,
подбоченивается и вызывающей походкой, раскачивая толстыми
бедрами, с головой, гордо закинутой вверх, подходит к столу
скандалистов. Интересно было глядеть на нее в эту минуту. Вся
она точно преобразилась, помолодела и внезапно похорошела"
Гневные карие глаза, ноздри, раздутые, как у арабской кобылы,
красная роза в красных губах... Коротким повелительным
движением, вытянув перед собой руку, она указала на дверь и с
удивительным выражением высокомерного презрения, сквозь
стиснутые зубы произнесла; -- Сортэ!4
Ах! Что дала бы Сара Бернар за такой жест и за такую
интонацию!
Матросы так и остановились среди перебранки, забыв даже
закрыть рты, и один за другим, гуськом, вышли осторожно из
ресторана на согнутых ногах на цыпочках, скрипя тяжелыми
морскими башмаками. Этот водевильный уход, в связи с
величественной позой Аллегрии, был полон дикого комизма. Я
захохотал так невольно, так свободно, как смеялся только в
детстве на клоунских пантомимах.
И тут же я почувствовал, что спинка моего стула слегка
трясется. Я взглянул вверх и сейчас же встал, чтобы дать место
даме. И вот тут-то... нет, не бойся, я не слезлив... тут-то я с
восторгом понял, что милостивая судьба или добрый бог послали
мне величайшее счастье в мире. Почувствовал сердцем, но умом
еще не понял.
Красива ли была она? Этого я не сумею сказать. Она была
прекрасна. Если бы я был беллетристом -- черт бы их всех
побрал,-- я бы смог ее описать: губы коралловые, зубы
жемчужные, глаза как черные бриллианты или бархат, роскошное
тело и так далее, и так далее, и так далее.
Она еще продолжала смеяться. Она сняла перчатки и бросила
их на мой стол. Она аплодировала шутя хозяйке, и Аллегрия
ответила ей серьезным поклоном. Хороша ли она была? И опять я
скажу -- не знаю. Знаю только, что о ней одной я мечтал с самых
ранних, с самых мальчишеских дней. Мне показалось, что я знаю
ее очень давно, лет двадцать, и как будто бы она была всегда
моей женой или сестрой, и если я и любил других женщин, то лишь
-- в поисках за ней.
Опять наши глаза сошлись в улыбке. Я думаю, что ничто так
не соединяет людей, как улыбка. И не с улыбки ли начинается
каждая истинная любовь?
Она села рядом со мной. На ней было черное шелковое
платье, с черными кружевами. Она не была ни надушена, ни
напудрена. Ее тело благоухало молодостью и свежестью.