Олеся — Страница 8

Ярмола вдруг так же бесшумно вынырнул из чащи.
- Что же вы, паныч, не стали ему на дороге? - крикнул он и укоризненно
зачмокал языком.
- Да ведь далеко было... больше двухсот шагов.
Видя мое смущение, Ярмола смягчился.
- Ну, ничего... он от нас не уйдет. Идите на Ириновский шлях, - он
сейчас туда выйдет.
Я пошел по направлению Ириновского шляха и уже через минуты две
услыхал, что собака опять гонит где-то недалеко от меня. Охваченный
охотничьим волнением, я побежал, держа ружье наперевес, сквозь густой
кустарник, ломая ветви и не обращая внимания на их жестокие удары. Я бежал
так довольно долго и уже стал задыхаться, как вдруг лай собаки
прекратился. Я пошел тише. Мне казалось, что если я буду идти все прямо,
то непременно встречусь с Ярмолой на Ириновском шляху. Но вскоре я
убедился, что во время моего бега, огибая кусты и пни и совсем не думая о
дороге, я заблудился. Тогда я начал кричать Ярмоле. Он не откликался.
Между тем машинально я шел все дальше, лес редел понемногу, почва
опускалась и становилась кочковатой. След, оттиснутый на снегу моей ногой,
быстро темнел и наливался водой. Несколько раз я уже проваливался по
колена. Мне приходилось перепрыгивать с кочки на кочку; в покрывавшем их
густом буром мху ноги тонули, точно в мягком ковре.
Кустарник скоро совсем окончился. Передо мной было большое круглое
болото, занесенное снегом, из-под белой пелены которого торчали редкие
кочки. На противоположном конце болота, между деревьями, выглядывали белые
стены какой-то хаты. "Вероятно, здесь живет ириновский лесник, - подумал
я. - Надо зайти и расспросить у него дорогу".
Но дойти до хаты было не так-то легко. Каждую минуту я увязал в
трясине. Сапоги мои набрали воды и при каждом шаге громко хлюпали;
становилось невмочь тянуть их за собою.
Наконец я перебрался через это болото, взобрался на маленький пригорок
и теперь мог хорошо рассмотреть хату. Это даже была не хата, а именно
сказочная избушка на курьих ножках. Она не касалась полом земли, а была
построена на сваях, вероятно, ввиду половодья, затопляющего весною весь
Ириновский лес. Но одна сторона ее от времени осела, и это придавало
избушке хромой и печальный вид. В окнах недоставало нескольких стекол; их
заменили какие-то грязные ветошки, выпиравшиеся горбом наружу.
Я нажал на клямку и отворил дверь. В хате было очень темно, а у меня,
после того как я долго глядел на снег, ходили перед глазами фиолетовые
круги; поэтому я долго не мог разобрать, есть ли кто-нибудь в хате.
- Эй, добрые люди, кто из вас дома? - спросил я громко.
Около печки что-то завозилось. Я подошел поближе и увидал старуху,
сидевшую на полу. Перед ней лежала огромная куча куриных перьев. Старуха
брала отдельно каждое перо, сдирала с него бородку и клала пух в корзинку,
а стержни бросала прямо на землю.