Я поскорей выкарабкался на другую сторону и пошел, забирая влево, вдоль осинника. Летучие мыши уже носились над его заснувшими верхушками, таинственно кружась и дрожа на см..
Кажется, наши приехали... Так и есть! Пелагея Егоровна, Любовь Гордеевна, да и гости с ними. Егорушка (прячет сказку в карман)...
- "Поэтому я лгу! Негодный! слыхана ль такая дерзость в свете! Да помнится, что ты еще в запрошлом л..
Вы читаете «Разные произведения (Том 4 ПСС)», страница 249 (прочитано 100%)
Александр Куприн
Я никогда не буду". И тут же, зацепившись за кочку, летел локтем в жидкую грязь и остервенело ругался самыми скверными словами. Вдруг я услышал невдалеке голос Якова, страшный, захлебывающийся голос, от которого я задрожал: -- Барин, утопаю... Спасите, Христа ради... Тону... А-а-а!.. Я кинулся к нему на слух и при непереносимом ослепительном свете черной молнии увидел не его, а лишь его голову и туловище, торчащие из трясины. Никогда не забуду этих выпученных, омертвелых от безумного ужаса глаз. Я никогда бы не поверил, что у человека глаза могут стать такими белыми, огромными и чудовищно страшными. Я протянул ему ствол ружья, держась сам одной р_укой за приклад, а другой за несколько зажатых вместе ветвей ближнего куста. Мне было не под силу вытянуть его. "Ложись! Ползи!" -- закричал я с отчаянием. И он тоже ответил мне высоким звериным визгом, который я с ужасом буду вспоминать до самой смерти. Он не мог выбраться. Я слышал, как он шлепал руками по грязи, при блеске молний я видел его голову все ниже и ниже у своих ног и эти глаза... глаза... Я не мог оторваться от них... Под конец он уже перестал кричать и только дышал часто-часто. И когда опять разверзла небо черная молния, ничего не было видно на поверхности болота. Как я шел по колеблющимся, булькающим, вонючим трясинам, как залезал по пояс в речонки, как, наконец, добрел до стога и как меня под утро нашел 654
услышавший мои выстрелы бурцевский Иван, не стоит а говорить... Гурченко несколько минут молчал, низко склонившись над своим стаканом и ероша волосы. Потом вдруг быстро поднял голову и выпрямился. Его широко раскрытые глаза были гневны.. -- То, что я сейчас рассказал, -- крикнул он, -- было не случайным анекдотом по поводу дурацкого слова обывателя. Вы сами видели сегодня болото, вонючую человеческую трясину! Но черная .молния! Черная молния! Где же она? Ах! Когда же она засверкает? Он медленно закрыл глаза, а через минуту уставшим голосом сказал ласково: -- Извините, дорогой мой, за многословие. Ну, давайте выпьем бутылочку моего сидра.
