Листригоны — Страница 4

Если упустить этот
момент, рыба прорвет сеть и уйдет.
И вот, когда таинственное предчувствие уведомило Юру о рыбьих
намерениях, вся Балаклава переживает несколько тревожных, томительно
напряженных дней. Дежурные мальчики день и ночь следят с высоты гор за
заводами, баркасы держатся наготове. Из Севастополя приехали скупщики
рыбы. Местный завод консервов приготовляет сараи для огромных партий.
Однажды ранним утром повсюду - по домам, по кофейным, по улицам -
разносится, как молния, слух:
- Рыба пошла, рыба идет! Макрель зашла в заводы к Ивану Егоровичу, к
Коте, к Христо, к Спиро и к Капитанаки. И уж конечно, к Юре Паратино.
Все артели уходят на своих баркасах в море.
Остальные жители поголовно на берегу: старики, женщины, дети, и оба
толстых трактирщика, и седой кофейщик Иван Адамович, и аптекарь, занятой
человек, прибежавший впопыхах на минутку, и добродушный фельдшер Евсей
Маркович, и оба местных доктора.
Особенно важно то обстоятельство, что первый баркас, пришедший в залив,
продает свою добычу по самой дорогой пене, - таким образом, для дожидающих
на берегу соединяются вместе и интерес, и спорт, и самолюбие, и расчет.
Наконец в том месте, где горло бухты сужается за горами, показывается,
круто огибая берег, первая лодка.
- Это Юра.
- Нет, Коля.
- Конечно, это Генали.
У рыбаков есть свой особенный шик. Когда улов особенно богат, надо не
войти в залив, а прямо влететь на веслах, и трое гребцов мерно и часто,
все как один, напрягая спину и мышцы рук, нагнув сильно шеи, почти
запрокидываясь назад, заставляют лодку быстрыми, короткими толчками
мчаться по тихой глади залива. Атаман, лицом к нам, гребет стоя; он
руководит направлением баркаса.
Конечно, это Юра Паратино!
До самых бортов лодка наполнена белой, серебряной рыбой, так что ноги
гребцов лежат на ней вытянутыми прямо и попирают ее. Небрежно, на ходу, в
то время когда гребцы почти еще не замедляют разгона лодки, Юра
соскакивает на деревянную пристань.
Тотчас начинается торг со скупщиками.
- Тридцать! - говорит Юра и хлопает с размаху о ладонь длинной
костлявой руки высокого грека.
Это значит, что он хочет отдать рыбу по тридцать рублей за тысячу.
- Пятнадцать! - кричит грек и, в свою очередь, высвободив руку из-под
низу, хлопает Юру по ладони.
- Двадцать восемь!
- Восемнадцать!
Хлоп-хлоп...
- Двадцать шесть!
- Двадцать!
- Двадцать пять! - говорит хрипло Юра. - И у меня там еще идет один
баркас.
А в это время из-за горла бухты показывается еще один баркас, другой,
третий, еще два сразу. Они стараются перегнать друг друга, потому что цены
на рыбу все падают и падают. Через полчаса за тысячу уже платят пятнадцать
рублей, через час - десять и, наконец, пять и даже три рубля.