Корпелов. Сам Сократ глаголет твоими устами. Выпито! Вижу, что выпито; но кем? Маланья. Да кому ж, окромя что сам...
Да за что ж ты так прогневалась? Г-жа Простакова. Да вот, братец, на твои глаза пошлюсь. Митрофанушка, подойди сюда. Мешковат ли этот кафтан? Скотинин...
Bcпoминaя o тoм или инoм из cвoиx coвpeмeнни-кoв, oн вмecтe c кaждым из ниx кaк бы cызнoвa пepeживaл eгo жизнь, пpoxoдил c нa-ч..
Третьего дня вот купец Поспелов рожу мне горчицей вымазал в трактире. Ему, понятно, это лестно, потому что оно действительно смешно: как это у живого человека вдруг вся его рожа горчицей вымазана? А ты думаешь, мне это весело? Отнюдь! Может быть, у меня от этой горчицы вся душа перевернулась! Потому что ведь не всегда же мы с тобой, дурашка, такими гнусными да пьяненькими были. Ведь не сразу же мы себя потеряли? Ты вот спроси-ка про меня на литейных заводах господина Мальцева: был ли когда лучший модельщик, чем я? Никогда. Ты думаешь, у нас жены не было? Детей? Угла своего? Ну, положим, жена с приказчиком убегла; тут и удивительного нет ничего: он, приказчик, и на гитаре, и обращение тонкое, и спиртные напитки в руках, шоколад, лимонады разные. Я и запил. А там уж, как детки мои любезные подросли, так они от своего папеньки, срамного да пьяного, отказались. Потому что никак невозможно: благородную линию держат. Вот мы с тобой и остались вдвоем на белом свете. Пиратка: ты да я, вместе и околевать будем. Дай я тебя, друг мой, поэтому сейчас обниму и поцелую. И он тащил к себе Пиратку за голову, причем собака жалобно взвизгивала, обнимал ее и громко и жарко целовал ее в холодный, мокрый нос. Пиратка старался вырваться, но делал это по возможности деликатно, чтобы не обидеть хозяина. Однажды - это было зимою, во время трескучих рождественских морозов - старик зашел со своею собакою в трактир "Встроча друзей". Там как раз оканчивала праздничный загул большая купеческая компания. Старик и Пиратка проделали все номера своего репертуара, закончив их, по обыкновению, язвительной сатирой на недостатки современного общественного строя. Зрители шумно выражали свое одобрение. Один из них, бакалейный купец Спиридонов, как потом узнал старик, особенно сильно пленился Пираткиным искусством, и тут же ему пришла в голову пьяная блажь: во что бы то ни стало приобрести ученую собачку. Он поил старика и все приставал к нему с просьбой продать Пиратку. - Послушай, любезный человек, - говорил пьяный купец, - ну на что тебе собака? Ведь "оба вы с голоду подохнете. Продай ты ее мне, прошу я тебя. Теперь у меня, положим, к амбарам три пса приставлено; псы настоящие: мордастые, злые. Однако мне все-таки любопытно, чтоб у меня еще ученая собачка была. Ну, говори, сколько за нее берешь? Хотя старика развезло от водки и хотя то обстоятельство, что богатый гордый купец Спиридонов упрашивает его, сильно льстило ему, однако Пиратку продавать он не решался. - Благодетель мой, - говорил нищий коснеющим языком, - ну как я с Пираткой расстанусь, когда я его вот этаким маленьким выкормил и воспитал? Ведь это все равно что друга продать. Нет, никак на это моего согласия не может быть, чтобы Пиратку продавать. Несогласие нищего еще более разохотило купца приобрести собаку.
Руины на скал?. Вы?здъ изъ Даріеля. Непроходимость отъ множества каменьевъ; иные изъ нихъ огромны, одинъ разд?ленъ на двое, служитъ вратами; такой-же передъ въ?здомъ въ Даріель. Подъ иными Оссетинцы варятъ, какъ въ пещер?. Тьма арбовъ и артиллерійскій снарядъ заграждаютъ путь на завал?. Остатокъ завала теперь необъятенъ, — каковъ-же былъ прежде! Терекъ сквозь
32
его промылъ себ? протокъ, будто искуственный. Большой объ?здъ по причин? завала: н?сколько переправъ черезъ Терекъ, множество селеній, pittoresque. Селеніе Казбекъ, видъ огромнаго замка, тюрьма внутри, церковь изъ гранита, покрыта плитою, монастырь посреди горы Казбека. Сама гора въ 25-ти верстахъ.
Сіонъ. Множество другихъ, будто висящихъ на скалахъ, башень и селеній, иныя руины, иныя новопостроенныя, точно руины. Поднимаемся выше и выше. Постепенность видовъ до сн?говъ, холодъ, зима, сн?говыя горы внизу и сверху, между ними Коби въ дикомъ краю, подобномъ Даріелю. Множество народу встр?чается на дорог?.
6-й переходъ.
Ужасное положеніе Коби, — в?теръ, сн?гь кругомъ, вышина и пропасть. Идемъ все по косогору; узкая, скользкая дорога, съ боку Терекъ; поминутно вс? падаютъ, и все камни и сн?га, солнца не видать. Все вверхъ, часто проходимъ черезъ быструю воду, верхомъ почти не можно, бол?е п?шкомъ. Усталость, никакого селенія, кром? трехъ, четырехъ оссетинскихъ лачужекъ, еще выше и выше, наконецъ добираемся до Крестовой горы. Немного не доходя дотудова истоки горъ уже къ югу. Видъ съ Крестовой, крутой спускъ, слишкомъ дв? версты. Встр?чаемъ персидскій караванъ съ лошадьми. Отъ усталости падаю н?сколько разъ.
Подъемъ на Гудъ-гору по косогору преузкому; пропасть неизм?римая съ боку...
