«Тапер»

Понимая, что речь идет о нем, он в неловкой
выжидательной позе держался в своем углу, не решаясь подойти ближе.
Наблюдательная Таня, бросив на него украдкой несколько взглядов, сразу
определила про себя, что этот мальчик застенчив, беден и самолюбив. Лицо у
него было некрасивое, но выразительное и с очень тонкими чертами;
несколько наивный вид ему придавали вихры темных волос, завивающихся
"гнездышками" по обеим сторонам высокого лба, но большие серые глаза -
слишком большие для такого худенького детского лица - смотрели умно,
твердо и не по-детски серьезно. По первому впечатлению мальчику можно было
дать лет одиннадцать - двенадцать.
Татьяна сделала к нему несколько шагов и, сама стесняясь не меньше его,
спросила нерешительно:
- Вы говорите, что вам уже приходилось... играть на вечерах?
- Да... я играл, - ответил он голосом, несколько сиплым от мороза и от
робости. - Вам, может быть, оттого кажется, что я такой маленький...
- Ах, нет, вовсе не это... Вам ведь лет тринадцать, должно быть?
- Четырнадцать-с.
- Это, конечно, все равно. Но я боюсь, что без привычки вам будет
тяжело.
Мальчик откашлялся.
- О нет, не беспокойтесь... Я уже привык к этому. Мне случалось играть
по целым вечерам, почти не переставая...
Таня вопросительно посмотрела на старшую сестру, Лидия Аркадьевна,
отличавшаяся странным бессердечием по отношению ко всему загнанному,
подвластному и приниженному, спросила со своей обычной презрительной
миной:
- Вы умеете, молодой человек, играть кадриль?
Мальчик качнулся туловищем вперед, что должно было означать поклон.
- Умею-с.
- И вальс умеете?
- Да-с.
- Может быть, и польку тоже?
Мальчик вдруг густо покраснел, но ответил сдержанным тоном:
- Да, и польку тоже.
- А лансье? - продолжала дразнить его Лидия.
- Laissez done, Lidie, vous etes impossible [перестаньте же, Лидия, вы
невозможны (фр.)], - строго заметила Татьяна Аркадьевна.
Большие глаза мальчика вдруг блеснули гневом и насмешкой. Даже
напряженная неловкость его позы внезапно исчезла.
- Если вам угодно, mademoiselle, - резко повернулся он к Лидии, - то,
кроме полек и кадрилей, я играю еще все сонаты Бетховена, вальсы Шопена и
рапсодии Листа.
- Воображаю! - деланно, точно актриса на сцене, уронила Лидия, задетая
этим самоуверенным ответом.
Мальчик перевел глаза на Таню, в которой он инстинктивно угадал
заступницу, и теперь эти огромные глаза приняли умоляющее выражение.
- Пожалуйста, прошу вас... позвольте мне что-нибудь сыграть...
Чуткая Таня поняла, как больно затронула Лидия самолюбие мальчика, и ей
стало жалко его. А Тина даже запрыгала на месте и захлопала в ладоши от
радости, что эта противная гордячка Лидия сейчас получит щелчок.