«Разные произведения (Том 4 ПСС)»

Я видел, как она перебежала широкий, шагов в полтораста, двор и юркнула
в темный четырехугольник открытой сушилки. Мне сделалось стыдно, и досадно,
и противно. Я побежал вслед за нею. По дороге моя нога выскочила из лыжного
стремени. Я упал б"ком в снег и насилу выбрался. Движения мои были
неловки.'в рукав полушубка набрался снег, а руки сильно дрожали.
Я вошел в сушилку. Там было совсем темно. Я хотел покликать кошку, но
почему-то застыдился. Но вдруг я услышал наверху тихое, злобное урчание. Я
поглядел вверх и увидел только ее глаза --две зеленых горящих точки. Она
сидела на печке.
Я выстрелил по этим точкам наугад, почти не целясь. Кошка фыркнула,
закричала, заметалась... Потом затихла... Я уже хотел уйти, но опять с печки
послышалось длительное, злое урчание. Я оглянулся. Два зеленых огонька
светились из темноты с выражением такой дьявольской ненависти, что волосы у
меня на голове зашевелились и кожа на темени похолодела.--
Я быстро пошел домой. Готовых ружейных патронов у меня больше не было,
но зато был револьвер Смита и Вессона и к нему целая коробка патронов. Я
зарядил все шесть гнезд и вернулся --в сушилку.
Кошка издали встретила меня своим ужасным урчаньем. Я выпустил в нее
все шесть патронов, потом вернулся домой, опять зарядил оружие и снова
сделал шесть выстрелов. И каждый раз бешеное фырканье, царапанье и метанье
на печке, мучительные крики и потом два зеленых огня и яростное долгое
урчанье.
Мне уже не было ее жалко, но и не было во мне раздражения. Я точно
отупел, и холодная, тяжкая, ненасытная потребность убийства управляла моими
руками, ногами, всеми моими движениями. Но сознание мое спало, окутанное
какой-то грязной, скользкой пеленой. И самому мне было холодно, и в груди и
в животе я чувствовал противную щекочущую близость обморока. И я не мог
остановиться.
Помню я также, что светлое, милое зимнее_утро 1 как-то странно
изменилось и потемнело: пожелтел снег,
• 54


посерело небо, а во мне самом было деревянное, скучное равнодушие ко
всему -- и к небу, и к солнцу, и к деревьям, с их чистыми "голубыми тенями.
Я возвращался из дому к сушилке в третий раз и опять с заряженным
револьвером. Но из сушилки вышел Языкант, держа в руке за задние ноги что-то
красное, истерзанное, с вывалившимися кишками, кричащее.
Увидев меня, он сказал грубо:
-- Чего уж там... не надо... иди... я сам...
Он старался не глядеть мне в глаза, но я ясно увидел вокруг его рта
выражение сурового отвращения, и я знал, что это отвращение относится ко
мне.
Он зашел за угол и, сильно размахнувшись, ударил кошку головой о
бревно. И все было кончено...
Рассказывающий помолчал немного. Слышно было, как он сморкался и
возился на диване.